@houseofwidow
@col_para_bellum
…Да, любовь моя, есть несколько ночей, в предвестие коих все ведьмы, и каждая в себе самой, слышат зов. И выгибаются сладострастно спины, и устремляются взгляды во тьму небес, и наливаются кровью невидящие глаза.
Являются тотчас пред внутренним взором ведьмы иные миры, что соблазняют прелестными картинами плотских удовольствий и разврата. Там, в ведьмовской круговерти фантазий, слетаются дщери Лилит в прекрасную горную долину, сияющую праздничными разноцветными огнями и всплесками дивного ночного света. Гладкие нагие тела их умаслены драгоценными эссенциями, кожа сияет тёплым персиковым светом, щёчки розовеют глиттером, промежности влажны и налитые груди призывают к соитию.
И там вещие сестры ублажают господина своего, распаляют его похоть своими прелестями, зазывают в свои томные объятия сиянием очей и страстными речами, будь с нами, не выходи из круга, повинуйся ритму, бей в бубен, кружись в оранжевых всполохах костров, звени колокольцами ветра, звонко шлепай босыми ступнями по утоптанному глинозёму, завораживай, смейся, будь со мной, будь со мной, не отводи глаз от меня, вспыхни от огня моего, войди в меня, гори во мне, скользи во мне, сияй для меня, вой на луну как я, кусай за пятки вечность подо мной, и отсекай мирское, отсекай, отсекай, отсекай...
Ах, мои славные маленькие девы, всякая будет одарена семенем и вниманием господина, стоит ли удивляться, что земные мужи не привлекают их более.
В воображении, только в их воспалённом воображении имеет власть наваждение сие.
Ибо одной дано видеть, и свидетельствует она иное. Ведомо ей, как сквозь промозглую осеннюю хлябь, нагая и синюшная от хлада фигура в бессознании медленно движется за околицу. Едва лишь преступает ведьма деревенскую черту, у развилки, за которой хоронят самоубийц при дороге, так начинает она преображаться. Незрячие глаза белеют бельмами, иссыхают и вытягиваются куриными лапами длани со скрюченными судорогой когтями. Закручиваясь тугими спиралями, буйно прорезается лобковая поросль, и, плешивым вонючим руном расползается по всему телу, даруя призрачный шанс согреться в ночном полёте. Для путешествия сего требуется проводник, и ведьма, шумно втягивая воздух вытянутыми в хоботок губами, вываживает живность, сойдёт любое живое существо, будь то жаба, синица, а то и хвост кошачий схватит, демонстрируя звериную недюжинную прыть. Кошара верещит и, шипя, обдирает ведьме руки, располосовывая багровыми царапинами, но та хвоста не выпускает и держит намертво.
Едва лишь проводник пойман, ведьму подхватывает и уносит прочь зловещий смерч, кружащий в себе палые листья, комья земли и прочий мусор. Подобно птицам перелетным, стекаются ведьмы мусорными потоками, влекомые на зов, покуда место Силы собирает урожай плоти, сюда слетаются мирские тела их, не возмогая противиться умыслу зла. Падают на землю как кометы, взрывая почву, пропахивая борозды инерцией тел. Холмистые склоны Блоксберга безрадостны, окутаны сизой хмарью и клочками влажного промозглого тумана. Нет дивного света, нет согревающих костров, да и самой поляны тоже нет, место Силы надежно сокрыло себя от назойливых попрошаек, взрастив на лоне своём чащу терновых зарослей. Но ведьму это не остановит, разрывая плоть торчащими повсюду шипами, оскальзываясь на окровавленных ногах, продирается она в немом упорстве туда, где молчаливо застыли уже прибывшие подруги, и столбенеют, прижавшись друг по другу, грязные и ободранные, с блуждающими улыбками на страшных лицах, пустыми невидящими взглядами, обращёнными внутрь себя, наблюдая бесконечные радужные трипы, они все пребывают в глубочайшем трансе.
И вот, с прибытием последней ведьмы, налетает ветер, срывая наземь остатки листвы в зарослях, и окутывает облаком пыли, на секунду природа замирает, и, словно собравшись с духом, тотчас обрушивает на горную твердь сию жалящие стрелы ливня, хлещущего плотной грозовой стеной беспрерывно, не позволяя даже рта раскрыть без страха захлебнуться потоками мутной воды. Но нашим сестрицам страх не ведом, напротив, гроза пробуждает в их иссушенных телесах богомерзкую похоть, разжигая упругими ливневыми струями страсть в сосках и вагинах, размягчая пузырящуюся грязь под ногами и призывая прилечь и раскинуться навстречу ласкам поудобней в лужах с маслянистой как нефть, жижей. Бьющие сверху струи разгорячают ведьм настолько, что клубок их начинает движение, ворочается во тьме, подверженный медленному трансовому ритму, идущему волнами от края к середине, где все трутся обо всех, повинуясь настойчивому зову грубого чувственного влечения плоти. Экстатическое скопище тел распаляется настолько, что над бурлящей поверхностью оной подымается пар, распространяя вокруг удушающую вонь мокрой шерсти, едкий всепроникающий запах псины. Движение нарастает и нетерпеливо подбирается к своему апогею, сквозь шум стихии доносятся стоны и утробное рычание.
Теперь пришло мое время пожинать урожай наслаждений, и я неспешно подхожу к ведьминскому клубку тел, позволяя ветру донести им мой запах. Почуяв меня, они расступаются и падают ниц. Пока я прохожу к эпицентру Силы, некоторые осмеливаются прильнуть ртом к моим маленьким белым ступням с темно-красными, кое-где облупившимися, ноготками. Дорога была не близкой, и далась мне нелегко, ведь я не летаю. Но вот я здесь, и это все ещё я, та, кому предназначены все ваши подношения, та, кто не внемлет вашим молитвам, та, для кого казнили вас на горе Геллерт, и полыхали ваши души в ответ на имя мое, и не ведали вы прощения в сердце своём, погибая со словом изречённым на обугленных устах, sicut erat in principio, et nunc, et semper, et in saecula saeculorum. Amen.
Текст: Sever
